Случается, что в одном и том же месте существует два параллельных мира. Одно из них – подмосковная деревня Дунино. Она раскинулась на высоких прибрежных склонах, словно растерзанная птица, укрывающая своих детенышей, которые тянут бедную мать в разные стороны. Одни, укрывшись за шестиметровыми заборами роскошных особняков, с упрямым усердием ползут под копыта золотого тельца, другие – защищают от своих нахохлившихся собратьев храм, святой родник и дом-музей Михаила Пришвина, завещавшего хранить эти места в первозданной чистоте и вере, которая, по твердому убеждению писателя, должна быть у человека «естественной как биология». Сам Пришвин, по свидетельству современников, через всю свою жизнь пронес «тайную (порой тайную от себя самого) веру и подвиг во имя нее». Его называли образцом русского человека, от которого шло сияние, «несомненный духовный свет». С отменой цензуры на литературные тексты, поменялось общепринятое представление о Пришвине как только лишь «певце природы». "Боже мой! Как нелегко жилось, как удалось уцелеть! И я хочу все-таки в биографии представить жизнь эту как счастливую", - записывает писатель в дневнике в последние дунинские годы. Несомненно, вера помогла Пришвину не изменять своему истинному призванию. Он не разделял труд на дело «ради души» и «ради хлеба». Против своей воли он не ходил, подобно многим, «на каторгу», а кормился только писательским трудом и дарами любимого леса и земли, к которой относился с неизменным трепетом. Однажды Пришвин заехал в редакцию уважаемого журнала. Он был в дорожной одежде и молодая редакторша брезгливо заметила: «Михал Михалыч! У вас на куртке грязь!» «Не грязь, а земля», - поправил ее писатель. В доме Пришвина никогда не прекращалась жизнь. Он завещал не покидать этот дом, он должен всегда оставаться живым. В Дунине писатель жил с ранней весны и до поздней осени. "Много, много я на свете видел разных земель, и своих и чужих, но краше местности нашего Дунина я нигде не видел", - писал он в рассказе "Москва-река". Дунинские годы были одним из самых плодотворных периодов его творчества. "Работаю с утра на веранде: петух начинает мой день",- записывает Пришвин в своем дневнике. После смерти писателя в его доме был открыт музей, хозяйкой которого до самой кончины в 1979 году являлась вдова Пришвина - Валерия Дмитриевна. Она сама встречала многочисленных гостей из разных уголков, до последних дней работала над изданием трудов мужа. Теперь ее дело продолжают неутомимые энтузиасты. В доме все осталось, как и при жизни писателя – ждет неторопливой руки старенькая пишущая машинка, готов дорожный саквояж и охотничьи сапоги. В гараже стоит под парами начищенный «Москвич», а пчелы на пасеке жужжат своей жизнью. Как и при Пришвине, разбросаны здесь средь высоких сосен деревянные домики, так же плавно несет свои воды мимо высокого ступенчатого берега Москва-река. Только посаженная писателем под окнами веранды елочка стала за эти годы намного выше. И еще к островку покоя, каким выглядит на фоне современных домов с пугающими заборами, домик Пришвина, прибавился островок веры, о котором при жизни писатель и не мечтал – храм-часовня в честь Михаила Архангела. Теперь люди приходят в церковь, а потом заходят в домик Пришвина, или, наоборот – прямо из усадьбы – к архангелу Михаилу, а потом - на целебный источник. Вот и получается, в этом месте «по Пришвину», человек думает и о Боге, и о природе, и о другом человеке». А иначе нельзя, ведь все мы «на этой Земле находимся на ладони Бога. И сколько бы ни бродили в разные стороны, мы все равно останемся на этой ладони». Светлана Мельникова, фото - Андрей Поляков ЕЩЁ: Михаил Пришвин – фотограф и путешественник Андрей Поляков. Арарат. Ноев ковчег (По следам Ноя, 2003) Благословение на поиски Ноева ковчега Андрей Поляков. Древние Курганы приоткрыли тайну Андрей Поляков. Ноев ковчег. От Арарата до Арарата Необъяснимые артефакты. «Золотая экспедиция» Андрея Полякова Нахичевань, могила Ноя и наука | |
| |
Просмотров: 13531 | | |